оскорбление чувств влюблённых

Про это и прочее в этом журнале разное такое религиозное. Люди, вижу, чё-то смущаются: зачем-де про такое писать.

Наверное, попробую такую аналогию, на языке крови и почвы: вспомним-ка, что чувствует всяк, видящий, как его кровный родственник порезал палец кухонным ножом или разбил коленку? О нет, я не про бессознательную эмпатию (когда рефлекторно морщишься), — но про осознанное, полностью отрефлексированное, чувство, которое разделяешь с телесно близким человеком. Речь идёт именно о кровном родственнике, а не о боксёре по телевизору или попадающей под машину собаке.

Вот, наверное, приблизительно таким бывает мотив, побуждающий некоторого автора к высказыванию на религиозные темы. Нет, я отдаю себе отчёт — весьма трудно поверить, что автор действительно переживает эти вещи, о которых пишет. Легче понять это так, что он немного рисуется, немного давит на жалость, немного играет в ролевые игры, немного врёт. Ну, либо спятил. Или влюбился.

Криптокатолицизм? Подмена? Долоризм? Хе-хе? Сентиментализация? Метафизическая интоксикация? Фофудья? Невротическая религиозность? Эх, люди.

Ну, как говорится, бывает. Другое дело, что некоторого целомудрия сюда, в этот [не]скромный журнальчик, доставить бы не помешало, это да. Действительно, как-то уж всё слишком настежь. И самоиронии, да? Да-да, и побольше самоиронии. Самоиронии желательно очень толстый слой. Религиозность без самоиронии — что роял-чизбургер без майонеза.

Про оскорбление чувств влюблённых см. практически любое издание из серии «Литературные памятники», а также по обыкновению блестящее экклесиологическое эссе о. Сергия (Круглова).

Отец Круглов, мой любимый, паки и паки формулирует так, что добавить нечего: «Материалист видит в Церкви бесполезный в жизни прибамбас, пустую мечтательность, опиум для народа, а чаще всего — институт пастырства для вполне ему, материалисту, понятной стрижки овец... Эллин видит в Церкви махровый иудаизм, иудей — высоколобый эллинизм, и тот и другой зрят под краснокоричневыми рясами генеральские погоны. Пьяница и любитель в пьяном виде подраться видит в Церкви сборище серых, скучных ханжей, стремящихся застегнуть рубаху-правду всякому рванувшему ее на груди.... Вахтерша видит в храме засилие голоногих девиц, голоногая девица — засилие злых вахтерш. Словом, можно продолжать до бесконечности, перебирая, тип за типом, всю эту человеческую комедию. И только святой видит Церковь — святой».