olegpaschenko | соблазн и ужас Вехого Завета

Дикие нравы; человеческие жертвоприношения; ничтожная ценность отдельно взятой человеческой жизни в сравнении с ценностью этнической группы; странное гостеприимство (хозяин готов ради гостя отдать свою дочь на растерзание); левит в порядке рекламации посылает разрубленное тело насмерть изнасилованной наложницы малой скоростью во все колена; израильтяне обходят свои же обеты с помощью хитрости; целый народ подвергается полному истреблению; псалмопевец призывает жестокие кары на головы угнетателей, и прочая и прочая. Ветхий Завет, по мысли автора, — книга, документирующая работу Бога с человечеством, для которого всё перечисленное — культурная норма. Бог говорит с людьми на их языке. Если бы он говорил с людьми той культуры на языке Евангелия («благословляйте проклинающих» и т. п.), или, допустим, на языке современного гуманизма, они бы просто ничего не поняли. Поэтому — пока только столп огненный, но ещё не Сын Человеческий.

Ветхий Завет это отнюдь не история отношений с Богом благочестивого народа израильского — это история тяжёлой, болезненной и кровавой работы Бога не то что с этносом, но с человечеством древнего мира как таковым: гнилым, злобным, похотливым, подлым и крайне неблагочестивым.

Вот такая модальность.

Как же нам объяснить тот факт, что одни места Писания явно отличаются по своему характеру от других?

Так, великая молитва Иисуса за своих врагов «Отче! прости им» (Лк 23:34) по своей сути явно стоит выше, чем слова псалмопевца, призывающего Бога истребить его противников (Пс 68:23–29). Нам нужно обращать внимание на это отличие, иначе мы сможем ссылаться на псалмы для оправдания наших извращенных страстей. Я думаю, мы вправе признать, что разные библейские авторы обладали неодинаковыми умственными и духовными качествами и это отразилось на созданных ими текстах. Однако все они в равной мере богодухновенны.

Чтобы яснее это понять, воспользуемся такой иллюстрацией. Если мы возьмем одну охапку сырых и другую охапку сухих дров и попытаемся разжечь спичками два костра, что у нас получится? Один будет гореть чисто, светить и давать тепло. Второй будет трудно зажечь, а когда это удастся, он будет гореть куда хуже и дымить. Оба костра горят, но качество пламени зависит от материала. Однако оба костра могут согреть человека, а в некоторых случаях дымящий и плохо разгорающийся костер может согреть.

То же самое можно сказать о людях, получивших вдохновение от Бога. Их воспламенил один и тот же Дух, но одни из них горят ярче, чем другие, хотя Господь находит применение всем. Когда мы видим дымящий костер, у нас возникает искушение винить спички. Однако дело здесь не в них, а во влажности дерева. И самое замечательное, что, если ты желаешь согреться, тебе поможет даже еле тлеющий костер.

Перевод, что немаловажно, — нашего дорогого Михаила

steba Завалова.