Согласно этимологическому словарю Фасмера, слово «раб» заимствовано руссским языком именно из церковнославянского. В древнерусском языке оно имело форму «роб», «робя», откуда до сих пор встречающаяся в диалектах форма множественного числа «робята». В дальнейшем в результате некоторых фонетических процессов корень «роб» превратился в «реб». Откуда современное «ребенок», «ребята» и проч.
Теперь обратимся собственно к церковнославянскому слову: откроем словарь церковнославянского языка, например, самый популярный на сегодняшний день Полный словарь прот. Г. Дьяченко. Словом РАБЪ переводятся 2 оригинальных греческих слова (а свв. Кирилл и Мефодий и их ученики переводили именно с греческого текста Библии): οικέτης (oikėtes) и παĩς (pais). Oikėtes значит, во-первых, «домашний, домочадец» (того же корня, что и oikos «дом»); а во-вторых – «раб, слуга», во множественном числе также «челядь». Слово pais тоже имеет 2 значения: 1) в зависимости от артикля «мальчик/девица», «отрок, юноша/девушка», «сын/дочь»; 2) «мальчик, слуга, раб» (см. также словарь древнегреческого языка Вейсмана). Но вернемся к церковнославянскому слову: «рабъ, — читаем у прот. Г. Дьяченко, — обитатель, житель; слуга, невольник, раб… Иногда… сын, дочь; мальчик, юноша; молодой невольник, слуга; ученик (например, Исход гл. 21, строфа 2)». Таким образом, одним церковнославянским словом переводится целый спектр значений: от «ребенка» до «слуги» или «раба».
Оторвемся на время от чистой лингвистики и обратимся к историко-филологическому анализу текста Библии: кто называет себя «рабом», «рабом Божиим»? Нередко подчиненные, не являющиеся собственно рабами, например, профессиональные воины (1 Царств 17: 8). Чаще – люди, хотевшие подчеркнуть свою лояльность, преданность начальнику или царю (напр., 3 Царств 1: 26; Числа 31: 49). Но в особенности «рабами Божиими» именовали себя те, кто хотел показать свою преданность не за страх, так сказать, профессиональный, а за совесть, обозначить свою готовность к послушанию (Деяния 4: 29). Так, рабом Божиим называл себя пророк Моисей (Числа 11: 11) и знаменитый царь Давид (1 Пар. 17: 16—18). Последние, потрясающие строки мне хотелось бы привести: они показывают не только отношение «раба Божия» к своему Господу, но и живую, горячую любовь Бога к своим рабам: «И пришел царь Давид, и стал пред лицем Господним, и сказал: кто я, Господи Боже, и что такое дом мой, что Ты так возвысил меня? Но и этого еще мало показалось в очах Твоих, Боже; Ты возвещаешь о доме раба Твоего вдаль, и взираешь на меня, как на человека великого, Господи Боже! Что еще может прибавить пред Тобою Давид для возвеличения раба Твоего? Ты знаешь раба Твоего!»
И, наконец, памятуя о том, что не этимологии и разборы убеждают человека, а вдохновенное слово, приведу несколько строк из апостола Павла: «Ибо раб, призванный в Господе, есть свободный Господа; равно и призванный свободным, есть раб Христов» (1 Коринф. 7: 22). Христиане прошлого просто по-другому употребляли это слово – их менталитет, говоря сегодняшним языком, был другим. Поэтому и не было такой богословской проблемы «раб я или право имею?» Потому и не найти у Отцов Церкви толкований слов «раб Божий»: «византийской интеллигенции» (по меткому выражению коллег академика Сказкина, см. «История Византии», 1967 г.) была незнакома данная проблема. Ибо если «[Господь], будучи образом Божиим не почитал хищением быть равным Богу, но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек…» (Филип. 2: 6—7), то воистину «раб Божий» звучит гордо.
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
no subject
Date: 2012-05-20 06:29 pm (UTC)Согласно этимологическому словарю Фасмера, слово «раб» заимствовано руссским языком именно из церковнославянского. В древнерусском языке оно имело форму «роб», «робя», откуда до сих пор встречающаяся в диалектах форма множественного числа «робята». В дальнейшем в результате некоторых фонетических процессов корень «роб» превратился в «реб». Откуда современное «ребенок», «ребята» и проч.
Теперь обратимся собственно к церковнославянскому слову: откроем словарь церковнославянского языка, например, самый популярный на сегодняшний день Полный словарь прот. Г. Дьяченко. Словом РАБЪ переводятся 2 оригинальных греческих слова (а свв. Кирилл и Мефодий и их ученики переводили именно с греческого текста Библии): οικέτης (oikėtes) и παĩς (pais). Oikėtes значит, во-первых, «домашний, домочадец» (того же корня, что и oikos «дом»); а во-вторых – «раб, слуга», во множественном числе также «челядь». Слово pais тоже имеет 2 значения: 1) в зависимости от артикля «мальчик/девица», «отрок, юноша/девушка», «сын/дочь»; 2) «мальчик, слуга, раб» (см. также словарь древнегреческого языка Вейсмана). Но вернемся к церковнославянскому слову: «рабъ, — читаем у прот. Г. Дьяченко, — обитатель, житель; слуга, невольник, раб… Иногда… сын, дочь; мальчик, юноша; молодой невольник, слуга; ученик (например, Исход гл. 21, строфа 2)». Таким образом, одним церковнославянским словом переводится целый спектр значений: от «ребенка» до «слуги» или «раба».
Оторвемся на время от чистой лингвистики и обратимся к историко-филологическому анализу текста Библии: кто называет себя «рабом», «рабом Божиим»? Нередко подчиненные, не являющиеся собственно рабами, например, профессиональные воины (1 Царств 17: 8). Чаще – люди, хотевшие подчеркнуть свою лояльность, преданность начальнику или царю (напр., 3 Царств 1: 26; Числа 31: 49). Но в особенности «рабами Божиими» именовали себя те, кто хотел показать свою преданность не за страх, так сказать, профессиональный, а за совесть, обозначить свою готовность к послушанию (Деяния 4: 29). Так, рабом Божиим называл себя пророк Моисей (Числа 11: 11) и знаменитый царь Давид (1 Пар. 17: 16—18). Последние, потрясающие строки мне хотелось бы привести: они показывают не только отношение «раба Божия» к своему Господу, но и живую, горячую любовь Бога к своим рабам: «И пришел царь Давид, и стал пред лицем Господним, и сказал: кто я, Господи Боже, и что такое дом мой, что Ты так возвысил меня? Но и этого еще мало показалось в очах Твоих, Боже; Ты возвещаешь о доме раба Твоего вдаль, и взираешь на меня, как на человека великого, Господи Боже! Что еще может прибавить пред Тобою Давид для возвеличения раба Твоего? Ты знаешь раба Твоего!»
И, наконец, памятуя о том, что не этимологии и разборы убеждают человека, а вдохновенное слово, приведу несколько строк из апостола Павла:
«Ибо раб, призванный в Господе, есть свободный Господа; равно и призванный свободным, есть раб Христов» (1 Коринф. 7: 22). Христиане прошлого просто по-другому употребляли это слово – их менталитет, говоря сегодняшним языком, был другим. Поэтому и не было такой богословской проблемы «раб я или право имею?» Потому и не найти у Отцов Церкви толкований слов «раб Божий»: «византийской интеллигенции» (по меткому выражению коллег академика Сказкина, см. «История Византии», 1967 г.) была незнакома данная проблема. Ибо если «[Господь], будучи образом Божиим не почитал хищением быть равным Богу, но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек…» (Филип. 2: 6—7), то воистину «раб Божий» звучит гордо.