(олег пащенко)

Локальной вычислительной сети в Околотке внутренних дел «Жулебино» нет. Протокол допроса, который следователь набирал на своём компьютере, передавался на компьютер соседний (с подключённым принтером) посредством трехдюймовой дискеты. С пятой попытки, т. к. флоповод старый, разбитый, без передней панели. Чтобы он записал файл, его нужно придерживать пальцем. Всё утро по кабинетам, как белка в колесе.

Кстати, о белках. Говорят, что только у нас белочка — это абсолютно хорошенький зверёк, завидев которого в лесу, все сразу улыбаются. А у них белка — злобная, вороватая, назойливая, прожорливая, неуязвимая тварь (вроде нашей вороны или крысы).

Ещё о белках. Слово «сквиррел» — одно из самых моих любимых слов английского языка (за его фонетику).

И ещё о белках.

«Она пришла сюда с той стороны, из зала открытого доступа, и села здесь, в читальном зале, на обычное место Олега, немного впереди меня и чуть по диагонали. Поэтому Олега здесь сегодня нет. Но я словно вклеен в интерьер читального зала Публичной библиотеки.

Она положила перед собой толстый том «Всемирной истории фокусов и обманов зрения». Гарри Гудини исчезает из запертой камеры Бутырской тюрьмы, 1903 год. Она неслышно перелистывает страницу, и мое лицо обдает холодом. Ее прохладная рука сжимается в маленький гладкий кулачок, чтобы подпереть щеку, и мое солнечное сплетение у этого кулачка внутри.

Она пришла сюда, не имея личной жизни, ни биографии — я видел ее абонементную карточку — только затем, чтобы дать жизнь поколению богов и героев.

Из ее карточки я знаю, что она родиласьв поселке Белые боги, что в Московской области. Она была зачата ночью от крови украденной ею же курицы.

Хорошо, она пришла и заняла чужое место, но что, в таком случае, делаю здесь я? Меня держит черная горячка», —

yanah

он же «Кристофер Марло, частный детектив» (рассказ Янины yanah Вишневской):

«Сон как оружие массового поражения — вот мой последний проект. За редким исключением, люди забывают свои сны. И сами не знают, как безотчетно действуют по сценариям, навеянным снами. В молодости я до смерти влюбился в неизвестно чей портрет, оставшийся в нашей гостиной от прежних жильцов, так изображенная на нем женщина была ласкова со мной во сне. В течение полугода я воображал, что эта прекрасная Елена сойдет ко мне, когда убедится в моей верности. Если бы ты почитал мои последние отчеты в управление, то увидел бы, сколько боли можно уместить между сухими официальными строчками. Ведь ты — мое детище, я отдал тебе почти все силы, всю жизнь. Но более подходящего героя для наших опытов быть не могло».

Вот картинка, которую впервые увидели (в виде черно-белого принта) посетители выставки «Боевые лебеди». А теперь — цветная Зоя.

Это иллюстрация к рассказу Янины yanah Вишневской «Больше жизни». Рассказ о том, как искусство тщилось слиться с жизнью, — но не сумело, и слилось со смертию:

«Возьмем, к примеру, англичан. У них есть Шекспир. Это база, «из жалости я должен быть жесток», 1975 год, Оксфордский Душитель, и несколько его подражателей. Для снобов — Кристофер Марло, как для Резателя из Сассекса, пойманного в 1988-ом. Кое-какие фрагменты из «Доктора Фауста» знаменитый убийца использовал, оставляя записки кровью на стенах в домах жертв, и эти цитаты правдоподобно описывали те страдания, которые злодей испытывал сразу после очередного злодеяния (а надо знать велеречивость вышеназванного литератора, чтобы легко представить себе почти полностью обескровленные тела)».

Сие есть сценка, которую мне посчастливилось подсмотреть, когда я, добираясь домой, избрал так называемую «чёрную» линию метро, она же Псовская. Потому что иногда надо пробовать новые маршруты, — просто для самодисциплины, чтобы не прокиснуть до того, как настанет Конец Света, правильно я говорю? Правильно.



( 999 x 999 )

yanah