юре ст.л.

Наши души развлекаются прыжками чрез костры потухшие,
а мы пишем вилкой слово «лёд» по вечности талой.
Это раньше он пылал, теперь он лишь дымит удушливо.
Ну и где его победа? а там же, где её жало.

А фигуры нашей речи развлекают себя танцами,
эта пара, например, удивит нас танцем новым:
«одноногость бегуна на длинные дистанции»,
с нею «страх вратаря перед девятидюймовым».

закрыть некий гештальт, или ваджяйна!

Повадился по свои собственные сновидения ездить.
7–10 gn. i. g. + 12 oz. amr потом на герцена, доезжаю до ленинских.
Университетский выход закрыт, так что шагаю,
шатаясь и вздрагивая, поверху по мосту. Машины
проносятся будь здоров, ебанись. На углу косыгина и вернадского
12 oz. wrst + 2 gn. i. g. На смотровой 12 oz. kzl. Смеркается.
Я просто хотел убедиться, и теперь ясно вижу:
они не приснились, они действительно существуют!
ГЗ вывалил городу чёрный язык, обсаженный белыми,
как зубы чудовища, изваяниями учёных, раскинулся,
уставился окнами. Как огромный противотанковый ёжик,
оттопырил опасные зоны Е, Ж и К.
В сквере 1 gn. i. g. Стемнело. Химфак тонет в зелени,
первый гум спрятался. Уринирую в темноте
на факультет вычислительной математики и кибернетики,
очевидно, желая закрыть некий гештальт. Дальше аллея.
Чёрный тоннель, треугольный огонь, тучные, жадные листья.
Ваджяйна зелёная! Валгаллище властное! 4 gn. i. g. Здесь
я некогда испытал самый сильный в моей жизни страх. Здесь
в 92-м году я написал свое лучшее стихотворение. У метро
еще 2 × 12 oz. крушовице тёмное.


Филлип Толедано