ужасное, уродливое, жалкое танцует, поёт, смеётся

Смерть, ужасное, уродливое, жалкое, бесконечно опущенное и униженное представлено в индийской реальности на каждом углу, причем воспринимается местным населением не просто как естественное, имеющее право на существование под солнцем, но как — уму непостижимо! — еще и прекрасное и красочное проявление божественной благодати! Иными словами, уродливое и страдающее в индийской аксиологии занимает столь же возвышенное положение, что и прекрасное и счастливое. Наконец — совсем уж невероятно! — само страдание и уродство, сама смерть ощущает в себе радость жизни и славит жизнь <...>

Лицо Короля покрышек обезображено жуткой онкологией, которая давно съела и губы, и десны, и половину языка. Как давно? Здесь начинается самое интересное: все мои местные друзья единодушно утверждают, что помнят Tyre Baba со школьных времен, то есть как минимум 12–15 лет. За эти годы Король покрышек отлучался дважды: первый раз его насильно поместили в онкоцентр, откуда через месяц выписали по причине полной безнадежности. Второй раз Король покрышек просто... умер! Да-да, на полном серьезе: три года назад врачи констатировали смерть (пульс, зрачки и пр.), и Tyre Baba торжественно предали Ганге всем честным народом — по традиции святых и младенцев не кремируют.

Таким образом Король покрышек три года назад благополучно уплыл вниз по течению, а через месяц... вновь нарисовался как ни в чем не бывало на своем вечном подиуме! Говорят, что посмотреть на «чудо» собралось все население города. Больше Король покрышек со своего постамента не отлучался. Чем он занимается? Одним и тем же: постоянно танцует, поет, смеется, улыбается, радуется жизни, пишет какие-то криптотексты (исключительно цифрами), разговаривает с коровами, которых, кстати, притягивает к Tyre Baba как магнитом.

Отсюда. Се — юберменш (в смысле, Tyre Baba, не Голубицкий).

они были размером почти с ладонь и походили на страусиные перья

daniel_da:

снег превратился в крупные кристаллы, пойдем с тобой кристаллы собирать, залезем на сияющие скалы, когда с тобой отправимся гулять.

ты вниз посмотришь, я взгляну на небо, пойдем с тобой кристаллы собирать, ты скажешь — в это время много снега, так много снега, что не сосчитать.

снег — это только крупные кристаллы, собрать их все под силу ли кому. залезем на сияющие скалы и скроемся в клубящемся дыму.

Чо, теплеет вроде.

минус двадцать семь

казакира сбойники (благоразумные)

yanah:

Атаман Дутов

Запад и выпад, сток и восток
кровью меняются через платок,
слева какое-то сердце стучит,
справа пока молчит.

Справа какое-то жил не знал,
сдал кинотеатр и спортзал,
если, конечно, встать лицом к выходу,
как бог мой мне подсказал.

Смерть закатилась под кровать,
сношенной туфлей за комод
и оттуда, из-за комода, врёт,
что Оренбург взят.

В животе порхают китайские бабочки,
выглядят так же, как настоящие, но не волнуют.
В комнату входит китайская смерть
вместе с двумя часовыми и сотником.

Кружится старый забытый кусок,
кружится пуля, не веря в висок,
падает север, вертится юг,
встретимся скоро, друг.