льюис

О его поздней книге «Боль утраты. Наблюдения» («A Grief Observed», 1961) пишет vladimir_chub:

Между «Болью утраты» и предыдущими книгами Льюиса лежит целая пропасть, через которую автор не перешёл по мосту и не перепрыгнул, а в которую он провалился и из которой поднялся на другом берегу другим человеком.

Это не просто моё читательское ощущение; сам Льюис сознавал, что смерть жены сделала его другим человеком, что она разрушила его прежнюю веру, как карточный домик <…>

Самая удивительная мысль у Льюиса звучит как бредовый парадокс, как какая-то сумасшедшая шутка, эту мысль невозможно представить себе на страницах «Просто христианства» <…>

А мысль такая: если бы Бог был зол, то Он мучил бы людей меньше, чем если Он – добр; если же Бог добр, то пощады не ждите, мучения будут чудовищными.

Бред, не правда ли? Конечно, бред. ( Но в этом бреду Льюис оказался глубоко прав )

.

к предыдущему

Одно замечание; мне это кажется очевидным, но всё же.

Во всех этих гниловатых тёрках за теодицею в парадигме «бьёт значит любит» — крайне важно, кто именно говорит, кому адресует высказывание и на чей счёт относит (помимо прочего, ясно, что такое допустимо говорить только в первом лице единственного числа, и никак иначе).

Например, если бы я, человек здоровый, небедный, сытый и счастливый, вдруг начал говорить, что, дескать, «боль и страдание попускаются Господом для нашего (читай: вашего) вразумления», то это было бы смешно и мерзко и заслуживало бы по меньшей мере сарказма. Когда Льюис пишет о том, что утрата имела для него определённые духовные последствия, — это нечто иное. Когда же св. Апостол Павел, неизлечимо больной, проведший полжизни в тюрьме и трижды тонувший в кораблекрушениях, пишет: «сила Божия в немощи совершается», — это уже что-то совершенно третье, и тут уважаемым пользователям ЖЖ следовало бы задуматься о том, есть ли у них основания и моральное право что-либо возражать.

Говорение разных вещей есть комплексное действие, требущее осмотрительности и сопряжённое с многочисленными опасностями.