старший и младший

http://knizhkin.livejournal.com/763926.html

Некий человек вернулся домой из далекой страны, в которой промотал родительские деньги. Отец с радостью приветствовал сына и устроил в честь этого события большой праздник. Но прежде чем все расселись за стол, старший брат этого человека отвел его в сторонку и спросил: «Хорошо ли ты подготовился к празднику?»

— Не совсем понимаю, тебя, брат.
— Достаточно ли ты голоден, чтобы ощутить вкус праздничной пищи?
— Да, брат.
— Стыдишься ли своих прежних поступков?
— Да, брат.
— Понимаешь ли, как отец добр к тебе?
— Да, брат.
— Тогда пойдем к столу, брат.

И был праздник, и все веселились, ели и пили на нем.

В следующее воскресенье отец опять устроил праздничный пир, и опять старший брат задавал своему младшему брату те же вопросы. И младший брат должен был вспомнить о всех плохих поступках, которые совершил в течение недели. И подтвердить перед старшим братом, что он помнит доброту отца. И то, что накануне нового праздника он достаточно поголодал, чтобы вспомнить свою прежнюю распутную и голодную жизнь.

И в следующее воскресенье опять была беседа со старшим братом. И через неделю — тоже.

И подумал младший брат: «Уже не узнаю я отчего дома. Всем заправляет старший брат! Он придумал какие-то глупые правила, которыми думает выслужиться перед отцом. Не вернуться ли мне к моим прежним друзьям? Говорят, и отец наш по-молодости частенько устраивал с их отцами отличные пирушки».

глеб ястребов о своей книге

Глеб Ястребов. Кем был Иисус из Назарета?

http://berggeist.livejournal.com/32783.html

Во-первых, уточнение. Андрей: «Хорошо, что сразу обозначены позиции, с которых она (книга) написана — это взгляд светского историка».

Это не вполне верно. Я не светский историк и не выдаю себя за такового: я историк христианский (по вероисповеданию), использующий (с оговорками!) светскую, а точнее, нейтральную методологию (и в этом смысле стою в мейнстриме современного Quest for the historical Jesus). Большая разница! Это очень важно, к примеру, для вопроса о моей предубежденности. Скажем, я рассматриваю чудеса и Воскресение, по возможности стремясь к нейтральной объективности, но поскольку сам я в Воскресение верю, у читателей может возникнуть справедливый вопрос: не обусловлен ли отчасти вердикт в конце последней главы («убедительного рационалистического объяснения пустой гробнице пока не найдено») моей верой? Или обратный пример: поскольку в своих богословских воззрениях я достаточно либерален и, скажем, в непорочное зачатие не верю, отдаю ли я должное попыткам показать укорененность этой концепции в раннем слое традиции?

перемена ума

http://o-k-kravtsov.livejournal.com/314629.html

Непознанная жизнь не стоит того, чтобы быть прожитой, говорил Сократ. То, что называется покаянием — метонойей, переменой ума — есть ни что иное как живое познание: нет перемены — нет движения — нет жизни: ум мертв, душа мертва, хотя человек с виду жив и даже как будто не глуп, даже и талантлив в чем-то, и остроумен, и вообще все ok. Но в евангельском смысле он мертвец, не подозревающий, что мертв, слепец, не знающий о своей слепоте и раб, не догадывающийся о своем рабстве (повторюсь: в евангельском и ни в каком другом). И дело тут не в «страстях», хотя и в них тоже, а в том, что обычно не относят к их разряду да и за «грехи» не считают — в неведении, забвении (за десять лет священства я не помню ни одного случая, чтобы кто-то в этом покаялся). «Страсти»-то как раз не так страшны: случается, что через них можно проснуться, увидеть, пусть не надолго и сразу забыть, но увидеть реальность. Это слово правильней писать с большой буквы, как и пишется слово, обозначающее единственную реальность, которая реальна: Бог.

Итак, метанойя — жизнь ума (души, сердца — это одно и то же) — это познание-как-пробуждение в Боге и — как следствие — «переоценка всех ценностей» и в первую очередь — религиозных, а через это — всех остальных, всего и вся: социума, истории, культуры, природы — всего контекста и себя в контексте. Поворот с широкого (всеобщего) пути на узкий (свой). Этот последний — твой и только твой путь к Богу, с Богом и в Боге (уникальный в том смысле, в каком уникален каждый человек, т.е. — личностный, а значит — путь свободного общения, без которого личности не существует).

Ошибочно думать, будто Христос, говоря о широком пути, говорит о какой-то там особой греховности: речь идет о том потоке, который уносит всех. О стереотипах, которыми живут мертвые, погребающие своих мертвецов, и которые (стереотипы) и делают их мертвыми. В первом веке они свои, в двадцать первом — с виду другие, но, если присмотреться — все те же. И религиозные, и светские, и социальные, и культурные — все.

Что такое Царство, о котором Он говорит? За одно это слово Его можно было отправить на крест, так как единственное легитимное царство того времени (как и нашего), единственное Царство Божие — это царство кесаря Августа, в которое безболезненно вписывались и Ирод с сыновьями, и «система» иудейского храмового жречества, и синедрион. И распяли (приговорили к распятью), крестьянского проповедника, целителя, мистика и экзорциста из народа не какие-то злодеи, а респектабельные, успешные и по-своему богобоязненные люди, у которых было все в порядке и с религией, и с нравственностью, и со «статусом». Сильные мира сего. Богатые духом и вообще — богатые. Если бы Он учил вечным нравственным истинам (а именно таким Его принято видеть), кто б Его тронул? Если б Он говорил о Царстве как внутреннем самосовершенствовании, обеспечивающем местечко на «небесах» (а именно так понимается Его «учение»), то кто был бы против?

Покайтесь, ибо приблизилось Царство… Под покаянием сейчас понимается непрерывное отцеживание комаров, т.е. именно то, в чем Он видел безумие и слепоту поглощающих верблюда — ту общепринятую «мудрость», которой Он противопоставлял Свою, альтернативную, ту, что для «вышедших из себя», как Он. Т. е. для ближайшей родни — сумасшедших, для профессионалов «духовной жизни» — бесноватых, для правоверных — кощунников и нечестивцев, для первосвященников и старейшин (глав аристократических кланов) — все это вместе плюс опасность испортить отношения с Римом, а для народа — экстрасенсов (что при отсутствии медицины невозможно переоценить), с которыми к тому выпить-закусить интересно.

Вообще Новый Завет — это только для сумасшедших, почему, собственно и не благословляется читать его иначе, как только с комментариями свв. отцов, хотя и с ними не читают (зачем, когда есть свв. отцы?), если и читают, то привычка надежно гарантирует то, что ничего нового в нем не прочтут, и что покаяние, которое, говорят, самое главное в духовной жизни, так и будет оставаться садомазохистским — более или менее — отцеживанием комаров, этой платой за билет на причастие и ничем не помешает жизни, что, по Сократу, не стоит того, чтобы быть прожитой…

аллилуия

Ансамбль древнерусской духовной музыки «Сирин» → Душа моя прегрешная: песнь староверов, Пермская область (MP3, 6M)

Душа моя прегрешная,
что не плачешься?!
Ты плачь, душа, рыдай всегда,
тем утешишься.

Не успеешь ты тогда плакати,
когда приидет смерть.
А по смерти грехи твоя
обличат тебя.

Скинь одежду ты греховную
в покаянии.
А не скинешь ты грехи своя —
Ада не минешь.

Страдалицы венцы носят
на главах своих.
Они песню поют архангельскую:
Аллилуия,

аллилуия, аллилуия, аллилуия.

Аллилуия.