весна

Терпеть не могу милого грубого Огрешина! но всё время хочется цитировать; вот что, например, пишет человек про Пасху: «Это были какие-то поистине огненные ночи, когда почти осязаемо чувствовалось схождение горнего пылающего мира в нашу земную ночь. Иконы в Троицком иконостасе были живыми, сами повреждения красочного слоя на них казались колебанием воздуха, плавящегося от соприкосновения с ангельским миром. Чернота под куполом виделась той самой завесой мрака, которой согласно Писанию Бог Саваоф скрывает Себя от сотворенного мира. А от „Волною морскою...“, певаемого не очень стройным в общем-то хором, просто мурашки бежали по коже — настолько сильно пробирала эта мелодия. Да и слова этих ирмосов — просто бездонно гениальные.

А после крестного хода — взрывы „Христос Воскресе“, море огня, света, красные вспышки священнических облачений. И во всем, во всем чувствовалось вторжение иного мира, мира, где царствует Огненный Бог. Светлый и Яркий Бог. Бог, мощнейшим ударом перебивший позвоночник бледно-серой нежити, с глубочайшей древности мучающей людей, и отпустивший их на свободу».

Или вот о. Игорь-Игнатий Л. формулирует: «Христос воскрес, явив реальным и нескончаемым то, чем мы, безусловно, и так владеем, но что кажется порою злым наваждением — жизнь. Мара, то что нам не принадлежит — так за-являет жизнь сатана, испоганивая ее нашими же руками, представляя ее безнадежно пустой в наших мыслях, и принадлежащей его изделию — смерти. Но жизнь после воскресения Христа оказалась целиком „выкупленной“ — принадлежащей нам. И мы, конечно, ее сатане не отдадим».

Немного «о себе»: тут посмотрел в зеркало, почитал свежим глазом например этот «журнал»: тьфу! на сложных щщах, с декадентским изломом, с камнем за пазухой, вялый, непростой, весь такой — в глаза, в каменты, в поиск по блогам заглянуть — ну-ка, ну-ка, что там, каков производимый эффект?! — надоел! вот про эту немочь, бледно-серую нежить и речь у вышепроцитированных идёт в частности, между прочим. Что ещё? Сегодня был первый дождь. Ещё очень понравятся свежыя Кокорози, называемыя «Седые океаны» (когда выйдут); например:

Да, ещё раз:

Χριστός Ανέστη εκ νεκρών,
θανάτω θάνατον πατήσας
και τοις εν τοις μνήμασιν,
ζωήν χαρισάμενος.

наталья горбаневская о поэзии

http://ng68.livejournal.com/654638.html

Христос воскресе!
Воистину воскресе!

Лучшее русское двустишие. На смену твердой, даже резкой ямбической двуударности первого стиха приходит двуударный же трехстопный ямб, но с таким пиррихием, что от ударения до ударения — целое открытое пространство, на котором много чего происходит: в ударное, но закрытое «и» стих углубляется, как в узкую щель смысла (истины то есть), одновременно начиная аллитерацию ВоиСтину ВоСкреСе (а первые половины обоих стихов перекликаются двумя «ст» — твердым и мягким). Углубляется, почти затухает, поэтому второе «воскресе» звучит глуше и ýже первого и становится еще более рифмой: мы же обычно стараемся не рифмовать одно и то же слово с самим собой, а тут оно как будто и не совсем одно и то же. Да и правда, не одно и то же: у-тверждение и под-тверждение.

Вообще лучшие русские двустишия сочинены по-церковнославянски и входят в состав православного богослужения. С сегодняшним, пасхальным, красотой может поспорить:

Богородице
Дево, радуйся!

(Пишется-то оно в богослужебных текстах в строку, но произносится в два стиха.)

Оба стиха — хореические (скорее надо бы сказать «хореоиды»). Намеку на возможность ударения в первом слоге первого стиха отвечает ослабленное, угасающее ударение на первом слоге второго, и больше ударений нет, кроме как на рифме. Рифма-ассонанс «родице-радуйся» сближает корни «род» и «рад», делает их почти синонимами и напоминает о смысловой рифмовке евангельского «радуйтесь и веселитесь» с библейским «плодитесь и размножайтесь».

Единственное возражение: это двустишие, в отличие от пасхального возгласа, не изолировано. За ним следует дальнейший текст, написанный тонизированным верлибром: «Благословенна ты в женáх / И благословен плод чрева твоего» — и т. д.

Ну, тут я только и могу прибавить, что и лучшие русские верлибры написаны по-церковнославянски. Послушайте хотя бы Славословие великое — то, которое у латынян Глория. (Только в церкви, а не на ютюбе.)