разговор с астериусом

[olegpaschenko]

отсюда

Отринутую честность надобно кому-то подобрать и, ей вооружившись, сказать простое: и теисту, и атеисту дана его конечность — дана в виде его собственной смерти. Разница в том, что атеисту он сам дан как конечный, ибо он знает, что за пределами его смерти ничего нет. Теисту он сам дан как конечный и смертный: его смерть дана ему извне, потому что перестав быть "человеком-в-мире" он остается "человеком-в-боге". Так говорит метафизическая честность. Человека делает человеком данность ему его смерти. Крысам, извините, своя смерть не дана.

А вот теперь, если включить неинфантильную «любовь к прекрасному», отбросить... пошлость в духе митрича, можно увидеть, что положение атеиста очень красивое. Впрочем, и это не важно.

Нахожу в твоих рассуждениях две ошибки.

1) Атеисту ничего не «дано», так как это подразумевало бы наличие «дающего» субъекта, каковое наличие атеистом отрицается.

2) Теисту же дана не смерть, а жизнь: «Бог смерти не сотворил» (Прем. 1:13), но «сотворил человека в неистление» (2:23).

И я вижу некую тонкую разницу между «дано» (теизм) и «имеется в наличии» (атеизм).

В случае «смертность имеется в наличии», то есть при атеистическом взгляде, — я не вижу разницы между смертным человеком и смертной крысой. Да, человек может это наличие отрефлексировать, а крыса — нет. И что. Получается, что смертность это некий фон, вроде состава атмосферы или величины числа пи. Или количества пищи в шаговой доступности. «Нет еды», «нет вечной жизни», «нет теплого калорифера» — безличные обстоятельства, исходные данные. История о выживании, survival horror или first person shooter. Да, это красиво, как красива крыса, или гепард, или волк, или вулкан, или цунами, или BFG-9000 — вообще, всякая сила. Как красив успех.

Наличие «дающего субъекта» (Бога) создает некую иерархию («дающий — принимающий») и вовлекает человека в отношения.

А где отношения — там диалог, а где диалог — там драматургия. А где драматургия — там красота совсем иная: там есть место, например, бескорыстной жертвенности (не военной хитрости: «уступить ферзя, чтобы выиграть партию» — а просто по любви), или парадоксу, когда побеждает самый слабый, потому что его слабость порождает новые правила игры — и прочее.

И вот мне кажется, что эта красота — выше, чем первая.

P. S. Само собой, и атеист способен на альтруизм. И общим местом является делать отсюда вывод, что альтруизм атеиста — благороднее (дескать, «теист делает добро из страха перед небесным Шефом, а атеист — просто так»). Это зачастую верно, но есть 2 поправки:

1) «просто так» на самом деле означает «сообразуясь с внеположенным нравственным императивом» — безличным, разумеется; а иногда, если атеист идейный докинсианец и отождествляет нравственный закон с интересами сохранения генофонда — получается, что за доброделанием стоит обычный коллективный (внутривидовой) шкурный интерес;

2) согласно Отцам, доброделание из страха перед Шефом («путь раба») есть только первый этап делания; дальше идет доброделание ради мзды («путь наемника»), затем — «путь сына» (по любви).