как такое могло произойти

[olegpaschenko]

к предыдущему

Прот. Георгий Флоровский. О «бессмертии» души

Из века в век, вплоть до наших дней, платонизм является излюбленной философией христианских мудрецов. Мы не задаемся целью объяснять сейчас, как такое могло произойти. Однако это, мягко говоря, печальное недоразумение произвело невиданную путаницу в современных взглядах на смерть и бессмертие. Мы можем пользоваться известным определением: смерть есть отделение души от тела, yuchz cwrismoz apo swmatoz (Немезий, О природе человека, 2, он цитирует Хрисиппа). Для грека это освобождение, «возврат» в родную область духов. Для христианина — катастрофа, перечеркнутое человеческое существование. Греческой теории бессмертия никогда не разрешить христианскую проблему. Единственно достойное решение дает весть о Воскресении Христовом и обетование грядущего Всеобщего Воскрешения мертвых <...>

«Существом, наделяемым рассудком и разумом, является человек, а не душа сама по себе. Следовательно, человек должен всегда оставаться состоящим из души и тела. Иначе получится не человек, а лишь части человека. А вечное соединение невозможно, если нет воскресения. Ибо, если нет воскресения, природа всего человека не сохранится» (Афинагор Афинский, О воскресении мёртвых).

Основной предпосылкой подобных рассуждений было включение тела как части в полноту человеческого бытия. А из нее следует, что человек перестанет быть человеком, если душе придется навеки «развоплотиться». Этот факт строго противоположен заявлениям платоников. Эллины, скорее, мечтали об окончательной и совершенной дезинкарнации. Тело — узы души. Напротив, для христиан смерть не есть нормальный конец человеческого существования. Она — крах и безумие. Она — «возмездие за грех» (Рим 6, 23). Она — лишение и извращение. И с момента грехопадения таинство жизни вытеснено таинством смерти.

«Союз» души и тела, безусловно, таинственен, о чем говорит непосредственное ощущение человеком органичного психофизического единства. Anima autem et spiritus pars hominis esse possunt, homo autem nequaquam, писал св. Ириней (Adv. haereses V, 6,1). Тело без души — лишь труп, а душа без тела — лишь призрак. Человек не бестелесный призрак, а труп не часть человека. Человек не «бесплотный демон», упрятанный в плотскую темницу. Вот почему «отделение» души от тела и есть смерть именно человека, прекращение его существования, его существования как человека. Следовательно, смерть и тление тела, можно сказать, стирают из человека «образ Божий». В умершем уже не все человечно. Св. Иоанн Дамаскин в одном из знаменитых песнопений погребальной службы передает это так: «Плачу и рыдаю, егда помышляю смерть, и вижду во гробех лежащую по образу Божию созданную нашу красоту, безобразну, безславну, не имущую вида».

Comments

Прошу прощения, что не совсем в тему...

[bhmth.livejournal.com]

Но я хотел узнать ваше мнение по одному вопросу. Обращаюсь к вам, как к человеку наиболее просвещенному (из известных мне) в области теологии и религиозной догматики. Буду благодарен, если вы найдете время для ответа или кинете ссылку.

Вопрос заключается в том, как соотносятся религия и человеческая этика. Например, если взять Стивена Кови, то его сугубо практическое руководство по сэлф-менеджменту представляет собой своеобразный этический кодекс. Однако кодекс этот абсолютно лишен метафизики. Мессадж его таков: быть хорошим выгодно и приятно. Стать хорошим можно вот так.
Собственно говоря, предлагаемые Кови "Навыки высокоэффективных людей" представляют собой квинтэссенцию общей для большинства религий этики. Это не техники "как понравиться людям" или "как заработать миллион", а по-настоящему моральные правила, приняв и воплотив которые можно действительно стать лучше.

Но, если есть такая эффективная (уверен на сто процентов) этика, следуя которой человек становится лучше, что можно сказать о религии? Что ей остается? Роль кнута (адовы муки) и пряника (блаженство) для неразумных?
Я вижу в Вере (я не религиозный человек) ответ на вопрос "зачем", но помимо ответа на этот вопрос она не вмешивается в земные дела. Насколько я понял из обсуждения с более религиозными, нежели я, людьми, это далеко от канонического представления. Но что же требуется от христианина кроме того, чтобы быть "хорошим человеком"?
Насколько способна религия привести к такому же практичному результату, как и рациональная этика (как я назову "навыки" Кови)? Какая из систем, по-вашему, более эффективна в плане превращения людей в "хороших"? Пока что я по своему опыту наблюдал нулевую корреляцию между религиозностью человека и тем, насколько он "хороший" (хотя бы в плане соблюдения заповедей).
Можно ли сказать, что религия и "рациональная этика" претендуют на одно поле, или они не пересекаются?

[olegpaschenko.livejournal.com]

Извините, что задержал ответ.

Но что же требуется от христианина кроме того, чтобы быть "хорошим человеком"?

От христианина не требуется стать «хорошим человеком». Там совсем другое целеполагание.

Процитирую Лурье:

Возьмите любую (т.е. благоглупостную) православную книжку. Ответ получите сразу. Он сведётся к следующему: «Бог стал человеком, чтобы человек стал хорошим человеком». Вам хочется быть «хорошим человеком»? Мне — нет, в чем бы эта «хорошесть» ни состояла. Если уж все равно надо быть человеком, то я бы лучше постарался стать таким человеком, каким я сам хочу, а не таким, чтобы кто-то там (даже и Бог) считал бы меня «хорошим». А если бы я еще сильнее призадумался, то я бы и вообще не нашел бы в идее «человека» (какого бы то ни было, «человека вообще») ничего такого, ради чего стоило бы жить, даже при условии бессмертия: бессмысленное не приобретет смысла, если станет бесконечно длинным...

Поэтому не надо читать всякую «православную» макулатуру. Не надо питаться на помойках. Надо питаться простой, здоровой, хотя иногда и грубоватой и тяжеловатой для усвоения пищей. Таковы святые отцы — которые писали об учении Церкви не потому, что были назначены на какие-нибудь должности, а потому, что сами стали первоисточником учения Церкви: в них вполне совершилась настоящая цель воплощения Христова, которую они сами сформулировали так:

«Бог стал человеком, чтобы человек стал Богом».

Тогда все сразу становится на свои места. Бог — абсолютен и поэтому не только не требует никакого другого «смысла» для оправдания Своего существования, но, наоборот, Сам дает смысл всему, что имеет смысл. Смысл творения человека в том и состоял, чтобы человек стал Богом. — Разумеется, стать Богом именно так, чтобы при этом не перестать быть человеком (а иначе зачем было вообще человека создавать). Как такое возможно? — Именно так, как зеркально противоположное совершилось во Христе (когда Бог стал человеком, не перестав быть Богом), и именно благодаря тому, что во Христе это совершилось.

Задача стать Богом никогда, даже независимо от грехопадения, не была для человека исполнимой. Поэтому воплощение Божие совершилось бы в любом случае — независимо от того, было или нет грехопадение Адама и Евы. Хотя, конечно, если бы грехопадения не было (теоретически такая ситуация была вполне возможна, поскольку грех был свободным выбором прародителей: они могли бы выбрать иначе), то обстоятельства Боговоплощения были бы совершенно иными: не было бы ни Креста, ни смерти, ни воскресения.

Бытие Богом — это не бесконечность ограниченного человеческого существования, а настоящая вечность: не имеющая не только конца, но и начала. Это вообще не время (свойственное только материальному мiру), в котором, по определению, различаются прошлое, настоящее и будущее. Бог — нетварный, и поэтому тварный по своей природе человек, соединяясь с нетварным по Своей природе Богом, становится нетварным сам. — Так что, как зарифмовал это св. Иоанн Дамаскин (VIII в.), «у Феóс саркýтэ, аллá саркс феýтэ» — «не Бог о-плочивается, но плоть обоживается».

Отсюда понятно, почему Бог не мог сразу сотворить человека таким, каким Он его задумал. Нельзя сотворить нетварного; нельзя сделать Богом помимо желания (а сотворяют или рождают разумных существ — без всяких церемоний, не спрашивая их желания). Бог сотворил, строго говоря, полуфабрикат человека, а не вполне человека (ап. Павел употребляет похожее выражение: он говорит о цели христианской жизни как достижении «меры возраста духовного»; таким образом, не достигший этой меры человек — как бы не взрослый).

Выбирать, становиться Богом или нет, зависело от этого самого человека, от «полуфабриката», то бишь. В случае выбора «становиться», должно было произойти Боговоплощение. Так и вышло, хотя после длительных приключений. Окончательное «да» за весь человеческий род сказала Богородица (ответившая ангелу «Се, раба Господня, буди Ми по глаголу твоему [Вот, Я — раба Господня, и пусть со Мной будет так, как ты сказал]» — этими словами Она согласилась на Боговоплощение). После Нее, однако, каждый человек должен еще повторить это «да» лично за себя. Разумеется, никто никого не заставляет, — кто не хочет, может не повторять, как это и случается чаще всего.

[olegpaschenko.livejournal.com]

На уровне методологическом приемы селф-менеджмента, действительно, могут как-то совпадать с приемами, используемыми в христианской аскетике («держание ума», «отсечение помыслов» и проч.) — но лишь на некоторых стадиях делания, и лишь постольку, поскольку некие локальные микроцели совпадают: например, если нужно отбиться от какого-нибодь грубого и тупого демона вроде пьянства или похоти.

Но как только мы доходим до стержневого христианского императива (отвергнуться себя, сораспяться, со-умереть Христу, умереть для мiра сего) — тут уже, понятно, «рациональная этика» никоим образом не работает.